Она повернулась к нему, и ему показалось… Да не показалось. Боже! Она становится прежней. Девочкой-мечтой. Ужас в том, что сейчас ему было бы легче с ней, какой была – больной и слабой. Еще немного, пока все как-то образуется. Если она окрепнет телом и духом, откуда он знает, чего от нее ждать?

– Ты лучше выглядишь, – хрипло сказал он.

Она молча посмотрела карими глазами, в которых мелькнул прежний непонятный зеленый луч, который всегда сводил его с ума. Что это в данный момент – вызов, ненависть или еще хуже – какая-то идея? Только этого не хватало!

Но он молчал и делал все по установленному порядку. Выкладывал продукты, мыл руки, собирал на медицинский поднос мази, шприцы с набранными из ампул лекарствами. Сначала осматривал лицо бесстрастно, как врач. Да, изменения очевидны. Она поправилась, глубокие, как трещины, морщины разгладились. Вмятины от ударов выровнялись. Шрамы скоро будут заметны только вот так, близко. Света привычно повернулась к нему бедром, подняв рубашку для укола. Это уже не косточки дистрофика. Еще худенькое юное тело приобретало женственную округлость и упругость… «Господи! – до боли сжал зубы Андрей. – Спаси меня от этого искушения». Он точно знал, что будет, если он не справится с собой. Она убьет себя или его. Вместе с ней крепнет ее ненависть. И его желание… Может, пусть потом убивает…

Света увидела на подносе коробочку с тестом на беременность и бросила ее в пластиковое ведро для мусора.

– Все в порядке, – сказала она. – Это не нужно.

Глава 18

В таком смятении Карина не была, наверное, никогда в жизни. Словно потеряла точку опоры. Словно потеряла себя. Словно боится найти не там, где потеряла. Все, что осталось от вчерашней Карины, – это сумасшедший пожар, неутоленная страсть. А ведь была утоленной столько раз за эту ночь, что она засомневалась в себе: может, она скрытая нимфоманка? Сейчас ясно одно: она себя не знала. У нее нет опыта. За Стаса вышла вроде бы по любви, больше, конечно, по его любви, ее чувство могло бы расцвести, но он все убил своей агрессией, тупым напором. Нет, не надо себя обманывать. Были у них почти идиллические периоды, но она никогда не испытывала к мужу того, что сейчас испытывает к Игорю. «Так, – привычно раскладывала свои мысли и чувства по полочкам Карина. – Может, старею? Может, от одиночества и воздержания свихнулась совсем, встретившись с красивым парнем настолько моложе меня? А насколько? Семь лет – это не двадцать и не тридцать, чтобы искать здесь патологию…» Карина встала с кровати, долго бродила по квартире, пила холодную воду, принимала холодный душ, – короче, вела себя, как правильная учительница, которая от постоянного самоконтроля всегда готова вынести себе обвинительный приговор. Потом приблизилась, обнаженная, к открытому окну, подставила себя солнцу и тихо рассмеялась. Все так просто! Так уж устроено на земле, что одной женщине подходит лишь один мужчина. Остальные варианты – это просто компромисс. Иногда удачный. Иногда на всю жизнь. Но испытать то, что испытала она, можно лишь с одним человеком, если его повезет встретить. И ей так повезло, что судьба их свела! Определенно, так везет не всем. Возможно ли, что для него это просто эпизод? Ему было неплохо, но ничего особенного. Просто он хорош в любви, а любовь, как правило, хороша для него. Разумеется, возможно. Как и то, что где-то есть его женщина, которую он еще не встретил. Ну и что?

Карина потянулась, подняв руки вверх, как цветок – к солнцу, вдохнула приоткрытым ртом пряный воздух раскаленного города и подумала удовлетворенно, что получила от жизни самый главный и самый приятный урок. Или подарок. И в данный момент все остальное неважно, даже если скоро ее от воспоминаний скрутит тоска, убьет одиночество. Все равно она не отдала бы судьбе обратно эту ночь и это утро!

Карина выпила кофе, только после этого накинула на себя халат и спокойно осмотрела двор. Она наконец вспомнила все, что произошло до прихода Игоря. Подумала: в стиле Стаса сторожить ее с утра. Посмотреть, кто выйдет из ее подъезда, перехватить ее, если она куда-то пойдет. В дверь ломиться, конечно, он после вчерашнего не станет.

На скамейке у детской площадки, где Стас обычно занимал наблюдательный пост, его не было. Карина внимательно осмотрела машины во дворе и за оградой. Там, за высокими кустами, где он мог прятать машину так, что с первого взгляда и не увидишь, ничего не было. Что-то не так, – показалось Карине. Телефон молчит. Дело в том, что Стас просто по определению не может не доставать ее после вчерашних событий. Это его с ней контакт, единственно возможный. Он должен ей высказать, какая она изменница, стукачка, как она разрушила его жизнь. Он должен это демонстрировать, пытаться вызвать жалость, зная, что у него это получается. Не потому, что ее так легко провести, а потому, что он на самом деле страдает.

Так. Бурный день рождения закончился. Вернулась старая проблема, надоевшая, как хроническая болезнь, как трофическая язва, как бельмо на глазу (тьфу-тьфу-тьфу!). От этого не избавишься просто так. Возможен лишь вариант договора со своим комплексом вины. Она никогда еще не привлекала посторонних людей в свои отношения с бывшим мужем. А вчера она его просто сдала. Карина вспомнила его мимолетный затравленный взгляд. Стас испугался, он был потрясен, он ее возненавидел, его месть может быть любой… И потом, сегодня она уже не уверена в том, что его просто отпустили. А вдруг они поехали за ним, вымогательство, что угодно… Короче, ей нужно все уточнить и вернуться к себе, к своим чувствам, своим делам и проблемам. Карина решительно набрала номер Стаса. Звонила долго – длинные гудки. Странно, уже поздно, он обычно просыпается рано. Он же видит, что это она звонит. Она нашла на письменном столе бумажку с номером телефона полицейского, которому дала деньги. Попросила на всякий случай, он не очень охотно, но все же записал.

– Добрый день, – сказала она голосу, буркнувшему что-то невнятное. – Я Карина Калинина, вы вчера у меня были, мужа моего забирали. Помните?

– Ну и че?

– Вы ему ничего… В смысле – он поехал домой? Один, без вас?

– Так вы ж просили! А теперь чего хотите?

– Я просто уточняю. У него телефон не отвечает.

– А я тут при чем? Ничего себе предъявы! Женщина, мы его что, расстреляли, по-вашему?

– Уверена, что нет, – ответила Карина. – Но разговаривать с людьми не умеете. Хотя должны уметь. Я обратилась к вам за помощью. Имею право надеяться на понимание.

– Я вообще не понял! Надо-то чего?

– Прошу прощения, ничего не нужно.

– В следующий раз пишите на него заявление, – вдруг назидательно произнес полицейский. – А то у нас полные непонятки с такими женами. Звонит, что ее убивают, потом нас проверяет.

– Да нет. Я так. Спасибо.

Карина еще пару раз позвонила Стасу. Потом пошла в ванную и пристально рассмотрела свое лицо. Чудодейственная бодяга, которой она мазалась с раннего утра, подействовала. А может, не она, а поцелуи Игоря, но лицо было в порядке. Чуть-чуть подмазалась, припудрилась, надела светлые бриджи, темную полупрозрачную широкую тунику с присобранными рукавами, сандалии, взяла холщовую сумку через плечо, вышла из дома, села в машину и поехала по направлению к Козицкому переулку, где жил Стас.

…Она звонила в его квартиру долго и безуспешно, опять набирала его номер, вышла, ругая себя за дотошность и практически маниакальность в исполнении своих идей. Ну, нет его – и нет. И слава богу! Его появление – это большая неприятность для нее. Зачем она пытается ее продлить? Карина вышла, села в машину, взглянула на его окно на третьем этаже… Ей показалось, что шевельнулась задвинутая штора. Показалось! Но если он там и видит ее, это плохо. Опять она даст ему дурацкую надежду. Может, для того и прячется, чтобы растравить в ней жалость к себе? Он ее хорошо знает. Настроение было испорчено. Она вдруг сообразила, что ей до Дмитровки рукой подать. Совершить еще одну глупость? Заехать к Игорю? Но она практически рядом с его домом! И это не глупость. Ей хочется его увидеть. Просто так. Почему нет? Зачем усложнять? Может, он уже купил телефон. Может, его тоже нет – поехал на дачу или еще не вернулся от дедушки, к которому собирался. Но она никуда не спешит и ничего не теряет.